[mybigtext]В ХХ веке все существовавшие ранее империи и колониальные державы распались и вывели свои администрации из колоний. Казалось бы, эпоха колониализма закончилась, а порабощённые народы обрели свободу. Однако всё гораздо сложнее.[/mybigtext]
Политический неоколониализм до конца холодной войны
Метрополии вывели свои войска и администрации из колоний, потому что колониальные элиты, получавшие образование в метрополиях и служившие в колониальных администрациях, стали пользоваться средствами связи, языком и бюрократическим аппаратом, которые их правители использовали для управления ими самими, для борьбы с самими правителями. Все эти события привели к возникновению национального самосознания у ранее разделённых народов и городов, и борьба за личную свободу или свободу отдельного поселения переросла в масштабную войну за национальное освобождение. Из-за этого стоимость содержания колониальной администрации и удержания колоний в подчинении стала сильно превышать выгоды от обладания ими.
Однако вывод войск и администрации ещё не означал, что бывшие колонии стали абсолютно свободными и теперь могли проводить собственную политику без боязни вмешательства со стороны бывших метрополий. Старые империи продолжили доминировать в мире даже после своего распада. Правда, до краха СССР основными военно-политическими и экономическими силами, кроме Советского Союза, были Соединённые Штаты вместе с их сателлитами — западноевропейскими странами и Японией. При этом обе стороны оказывали военную поддержку любому правителю или претенденту, который пообещал бы встать на их сторону, вне зависимости от его политических предпочтений и методов.
Неоколониализм США после холодной войны
После распада СССР США остались единственной глобальной империей, способной навязывать свои требования всему остальному миру, и не оказалось такой силы, которая могла бы им сопротивляться. Поэтому Америка стала перекраивать мир в соответствии с собственными, в первую очередь экономическими, интересами.
Для этого США необходимо было выполнить три основных задачи. Во-первых, согласно так называемой доктрине Буша, основной задачей США было распространить либеральную демократию и свободный рынок на как можно большее число государств. США позиционируют свою экономику как самую мощную в мире, как наиболее приспособленную именно к современным условиям. Как следствие, через своих бизнесменов на местах США могут лоббировать собственные интересы в национальных парламентах и администрациях, становящихся зависимыми от американского капитала.
Во-вторых, важнейшей задачей для Америки было получить контроль над главным мировым ресурсом — нефтью. Как известно, цены на нефть являются важнейшим фактором в формировании и функционировании мировой экономики. Достаточно вспомнить, что, согласно исследованию российского политолога Владимира Гельмана, СССР рухнул вскоре после того, как Саудовская Аравия (один из главных союзников США на Ближнем Востоке и один из главных мировых поставщиков нефти) обрушила цены на топливо, поскольку нефть была единственным товаром, которым Советский Союз мог торговать с Западом. Остальные товары были просто неконкурентоспособны на западных рынках.
[mydoubleline]Контроль над нефтяными ценами означает контроль и над всей мировой экономикой. Именно ради него США вели войны в Персидском заливе, Ираке и Афганистане — регионах, которые либо обладают большими запасами нефти, либо позволяют экспортировать её в обход конкурентов США.[/mydoubleline]
Наконец, для США было важно расширить свою зону влияния на регионы, которые ранее находились под влиянием СССР. Это было необходимо, чтобы получить контроль над торговлей энергоресурсами, а также чтобы держать под контролем основных конкурентов, ещё не подчиняющихся власти Штатов: Россию и Китай.
Война в Афганистане позволила США развернуть военные базы почти во всех странах Центральной Азии: неподалёку от границ России и Китая. Кроме того, эта война, с одной стороны, была необходима для того, чтобы ответить на террористические атаки 11 сентября, а с другой — чтобы продемонстрировать всему миру свою способность вмешиваться в дела других государств.
Война в Югославии, к примеру, была необходима для того, чтобы стабилизировать ситуацию на Балканах. И потом расширить на этот регион границы НАТО и ЕС, приблизиться таким образом к границам России, заодно заняв политический вакуум, образовавшийся после распада СССР, и сделав как можно больше стран своими новыми «сателлитами».
Экономический неоколониализм
В условиях кризиса, вызванного войной в Сирии, европейцы стали активнее отгораживаться от беженцев, приезжающих из бедных стран. Они рассматривают мигрантов как «паразитов», бегущих из разрушенных ими самими государств и покушающихся на благосостояние стран европейских.
[mydoubleline]Теоретики, вроде Сэмюэля Хантингтона, продолжая, по сути дела, развивать весьма популярные, но неоднократно раскритикованные научным сообществом идеи Освальда Шпенглера, утверждают, что западная и восточная цивилизации в принципе настолько различны по своей природе, что их представители не могут взаимоинтегрироваться в культуры друг друга, потому что сами эти культуры обречены на вечный антагонизм.[/mydoubleline]
Однако, утверждая подобное, европейцы забывают о двух важных обстоятельствах. Во-первых, именно их политика стала одной из причин возникновения гражданской войны в Сирии и возникновения ИГИЛ (запрещена в РФ) и многих других террористических организаций.
Именно европейские державы, покидая Ближний Восток, разделяли местные государства не по национальным границам, что сделало бы эти государства немного более стабильными, а так, как их было бы удобнее контролировать. А также использовать противостояние местных национальных и религиозных групп и не допускать возникновения чересчур сильного арабского государства, которое контролировало бы слишком большие запасы нефти. Кроме того, европейцы создали дополнительный плацдарм для распространения своего влияния в регионе: Израиль — милитаризированное государство, окружённое враждебно настроенными арабскими странами, которое всегда будет лояльно США и Европе, поскольку для него это единственный способ выжить.
И именно европейские державы сотни лет экономически эксплуатировали регион, выкачивая из него природные и трудовые ресурсы, что не позволяло создавать стабильные государства, в которых люди чувствовали бы себя социально защищёнными и не желали бы бороться ни против государства, ни против всей европоцентричной мировой рыночной системы. Если бы жители арабских стран не находились перманентно на грани выживания, будучи угнетенными коррумпированными властями и диктаторами, они бы не страдали от ресентимента к богатым европейским странам и не вспоминали бы времена, когда арабский халифат угрожал своей мощью Европе.
Наконец, именно западные страны долгое время поддерживали режим Башара Асада, который заигрывал с небольшими террористическими группировками, контроль над которыми придавал ему легитимности в глазах Запада. Именно выход этих группировок из-под контроля привёл к гражданской войне в Сирии. А борьба России и Запада по поводу того, кто должен оказаться в стране у власти, привела к тому, что ситуация окончательно дестабилизировалась. А наиболее радикальные группировки сумели сформировать ИГИЛ и привлечь в него жителей из разрушенных войной Сирии и Ирака.
Во-вторых, жители Европы забывают, что благосостояние их стран обеспечивается эксплуатацией ресурсов стран третьего мира. Как бы ни гордились европейцы своими мощными экономиками, стоит вспомнить, что страны Европы практически ничего не производят сами, но только ввозят товары из других стран, тогда как европейские служащие обеспечивают управление предприятиями, находящимися за пределами Европы, но принадлежащими европейцам.
Обычно строительство европейских предприятий в странах третьего мира оправдывается тем, что таким образом европейцы вкладываются в развитие экономик этих стран и обеспечивают местное население рабочими местами. Однако при этом забывается, что основная прибыль от работы этих предприятий уходит в Европу, а не остаётся в стране-производителе.
При этом размещение предприятий в этих странах позволяет существенно сэкономить на зарплатах работникам, а также не обращать внимания на принятые в Европе трудовые нормы. Такая ситуация оказывается губительной для западных рабочих, которые вынуждены бороться между собой за всё сокращающиеся рабочие места. Это позволяет снижать им зарплаты и уничтожать профсоюзы. А для рабочих из стран третьего мира это тоже оборачивается плачевной ситуацией. Они вынуждены работать по 12 часов в день в неподходящих для работы условиях за крайне низкую заработную плату. Единственными же бенефициарами этой системы становятся крупные капиталисты и транснациональные корпорации.
Критики Хантингтона отмечают, что он выстраивает поверхностную теорию, не учитывающую реального взаимодействия культур и внутренних противоречий как между западными, так и между восточными цивилизациями. Американский исследователь Эдвард Саид отмечает, что Хантингтон подводит факты под теорию, чтобы обосновать расизм и сегрегацию. Он пытается показать восточные цивилизации как естественных противников цивилизации западной, чтобы скрыть тот факт, что они являются жертвами западного империализма, и обосновать их дальнейшую колонизацию.
Колониализм с человеческим лицом
После распада колониальных империй эра колониализма не закончилась. Он лишь приобрёл более изощрённую форму, переложив ответственность за плачевное экономическое состояние стран третьего мира с бывших метрополий и колониальных администраций на народы этих стран, якобы не приспособленных к цивилизованной жизни. Из сферы политики колониализм перешёл в сферу экономики, сделав отстающие страны зависимыми от капиталов бывших империй.
Расизм же, ранее существовавший в чистой форме как презрение белых ко всем не белым, стал теперь оправдываться экономической отсталостью стран третьего мира, которая обосновывается нецивилизованностью их жителей. А эта самая нецивилизованность, в свою очередь, обосновывается опять же отсталостью этих стран. То есть вместо откровенного расизма появился опосредованный расизм, основанный на логическом круге, скрывающем реальную причину экономического и социального отставания: эксплуатацию ресурсов бывших колоний бывшими метрополиями.
