Не многие знают, что большинство известных сегодня сказок дошло до нас немного в искаженном виде. Первоначальные версии далеко нельзя назвать детскими, ведь в них добро не всегда побеждает зло, а если и одерживает вверх, то не самым сказочным образом (с кровью, кишками и прочей жутью). И это легко объяснить. Знаменитые сказочники, такие как братья Гримм, Шарль Перро и др., изначально писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных аналогов детских сказок успешно могли бы стать сценариями для современных ужастиков. Настолько ли все плохо, читайте в нашей статье.
Родопис, Зезолла, Замарашка и, наконец, Золушка
Будет правильно начать свой рассказ с «Золушки», так как сказка о девочке-сироте, наиболее известная по редакциям Джамбаттисты, Шарля Перро и братьев Гримм, является чуть ли не одной самых популярных в настоящее время.
[mydoubleline]Мало кому известно, что ранний вариант истории обнаружен на египетских папирусах. И первоначальная версия очень сильно отличается от той, которую мы сегодня знаем.[/mydoubleline]
Главная героиня сказки — не Золушка, а девушка по имени Родопис, родившаяся в Греции. Стоит отметить, что прототип — реально существовавшая женщина, жившая в VI в. до н.э. После смерти ее жизнь стала обрастать легендами, версию Страбона — древнегреческого историка и географа — мы сейчас и расскажем.
История повествует нам о том, что Родопис была похищена пиратами, которые увезли ее в Египет и продали в рабство. С этих пор она стала гетерой (женщиной легкого поведения). Однажды (видимо, в благодарность за хорошую работу) хозяин купил и подарил ей изящные кожаные позолоченные сандалии. В этот же день прекрасная Родопис решила искупаться в реке: раздевшись догола, она залезла в воду.
«Во время купания орел (подразумевается бог Гор. — Прим. ред.) похитил одну из сандалий Родопис у служанки и принес в Мемфис (древнеегипетский город. — Прим. ред.). В то время, когда царь производил там суд на открытом воздухе, орел, паря над его головой, бросил сандалию ему на колени. Царь же, изумленный как прекрасной формой сандалии, так и странным происшествием, послал людей во все стороны на поиски женщины, которая носила эту сандалию. Когда ее нашли в городе Навкратисе и привезли в Мемфис, она стала женой царя».
[myline]Вот и сказочке конец, подумаете вы, дорогие читатели, но нет. Как говорится, «чем дальше, тем страшнее».[/myline]
У итальянца Джамбаттиста Базиле, записавшего сборник народных легенд «Сказка сказок» (1631 г.), все гораздо хуже. Его Золушка, а точнее Зезолла, вовсе не та несчастная девочка, которую мы знаем по диснеевским мультикам и детским спектаклям. Терпеть унижения от мачехи ей совсем не хотелось: сговорившись с няней, девушка крышкой сундука сломала ненавистной женщине шею, а потом уговорила отца жениться на своей сообщнице. Но на этом не заканчивается «добрая» сказка.
Однажды Зезоллу увидел король и влюбился. Он послал слугу отыскать прекрасную незнакомку. Конечно, приказ его величества был исполнен. Однако девушка не захотела подчиниться и сбежала, обронив при этом, нет, не заветную хрустальную туфельку, а пианеллу — похожую на ходулю галошу с подошвой из пробки (именно такую обувь носили женщины Неаполя времен Ренессанса. — Прим. ред.). Юный король отправил гонцов, которые объехали все королевство и каждой женщине примеряли найденный башмачок. Зезоллу, конечно, нашли. Так убийца мачехи стала королевой.
Спустя 66 лет (в 1697 г.) после итальянской версии свою сказку выпустил Шарль Перро. Именно она стала основой для всех современных интерпретаций. В этой версии нет ни убийств, ни крови — все происходит в точности так, как мы привыкли видеть в детских мультфильмах и читать в рассказах.
[mydoubleline]Но братьев Гримм, видимо, не устроил такой сценарий.[/mydoubleline]
На могиле матери девушка сажает ветку орешника и поливает его каждый день слезами. В итоге вырастает красивое дерево.
«Золушка трижды в день приходила к дереву, плакала и молилась; и каждый раз прилетала на дерево белая птичка. И когда Золушка ей высказывала какое-нибудь желание, птичка сбрасывала ей то, о чем она просила».
Не трудно догадаться, что именно так юная особа получила красивое платье и все необходимые аксессуары, чтобы попасть на бал, где она знакомится с прекрасным принцем. Между ними возникают чувства, но неожиданно девушка убегает. Однако туфельку она не теряет. Благодаря доброй птичке свидания с возлюбленным происходят у Золушки каждый вечер, и каждый раз она совершает побег. Принцу, конечно, все это надоедает, и он решается пойти на хитрость, а именно приказывает смазать лестницу смолой, на которую и прилепляется маленький башмачок. Далее сценарий известен: розыск и примерка туфельки. Приезжают с примеркой и в дом Золушки, и тут начинается история, подходящая больше для ужасов и триллеров, чем для сказки.
Решившись на обман, одна из сестер отрезает себе палец, чтобы надеть туфельку. Принц забирает ее с собой, но два белых голубка на ореховом дереве поют: «Погляди-ка, посмотри, а башмачок-то весь в крови…» Принц поворачивает коня назад. То же повторяется с другой сестрой, только она отрезает не палец ноги, а пятку. Только Золушке башмачок приходится впору. Принц узнаёт девушку и объявляет своей невестой.
«А когда пришло время свадьбу справлять, явились и вероломные сестры — хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебное шествие отправилось в церковь, старшая оказалась по правую руку от невесты, а младшая по левую; и выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, шла старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу. Так были они наказаны за злобу свою и лукавство на всю свою жизнь слепотой».
Красная Шапочка — история о девочке и голодном волке
[myquotes]Детишкам маленьким не без причин (а уж особенно девицам, красавицам и баловницам), в пути встречая всяческих мужчин, нельзя речей коварных слушать — иначе волк их может скушать. Сказал я: волк! Волков не счесть. Но между ними есть иные плуты, настолько продувные, что, сладко источая лесть, девичью охраняют честь, сопутствуют до дома их прогулкам, проводят их бай-бай по темным закоулкам… Но волк, увы, чем кажется скромней, тем он всегда лукавей и страшней!
Шарль Перро [/myquotes]
Сюжет о девочке, обманутой волком, был распространен в Средние века во Франции и Италии. Содержимое корзинки менялось в зависимости от местности: в северной Италии внучка несла бабушке свежую рыбу, в Швейцарии — головку молодого сыра, на юге Франции — пирожок и горшочек масла. Родители нам читали обработанную братьями Гримм версию сказки, первоначальные фольклорные записи имели гораздо более страшный сюжет.
Убив бабушку, волк не просто ее съедает, а готовит из ее тела обед, а из крови — некий напиток. Далее он прячется в кровати и наблюдает, как Красная Шапочка с аппетитом уплетает свою же родную бабушку. Как девочка ни о чем не догадалась, непонятно, ведь предупредить ее попыталась даже кошка, которая в итоге умирает страшной смертью: волк бросает в нее тяжелые деревянные башмаки. Красную Шапочку это, по-видимому, тоже не смущает, и после сытного обеда она послушно раздевается и ложится в кровать, где ее поджидает и съедает волк. В большинстве версий на этом все заканчивается — мол, глупая девчонка сама себя наказала.
Но Братьями Гримм в эту сказку был добавлен хороший конец: в этом варианте проходившие мимо дровосеки, услышав шум, убивают волка, разрезают ему живот и спасают бабушку и Красную Шапочку. По одной из версий, этот эпизод был заимствован из другой популярной немецкой сказки «Волк и семеро козлят» или из пьесы «Жизнь и смерть Красной Шапочки», написанной в 1800 г. немецким писателем-романтиком Людвигом Тиком.
Также из истории исчезает мораль Шарля Перро на тему взаимоотношений полов, впрочем, как и все сексуально окрашенные мотивы. У братьев Гримм Красная Шапочка нарушает не приличия, а запрет матери, которая просит дочь ни на что не отвлекаться по пути к бабушке. Финальные слова Красной Шапочки являются своеобразным предупреждением для непослушных детей: «Ну, уж теперь я никогда не стану в лесу убегать в сторону от большой дороги, не ослушаюсь больше матушкиного приказания».
Красавица и чудовище — это древнегреческий миф?
Первоначальной версией «Красавицы и чудовища» был древнегреческий миф. В нем рассказывается о прекрасной Психее (от греч. «душа» и «бабочка»), красоте которой завидовали все, начиная от старших сестер, заканчивая богиней любви Афродитой. И чтобы красотка больше не мелькала перед глазами, ее решили приковать к скале и отдать на съедение страшному чудовищу.
[myline]И только по счастливой случайности этого не произошло.[/myline]
Красавицу спасло «незримое существо» и сделало своей женой. Психее разрешалось все, запрещались только расспросы. Однако женское любопытство взяло вверх, и девушка узнала, что ее муж вовсе не чудовище, а прекрасный Амур. Супруг, конечно, обиделся и улетел, не обещая вернуться.
Воспользовавшись этим случаем, Афродита решила окончательно извести девушку. Она заставляла ее выполнять разные задачи: например, принести золотое руно с бешеных овец и водички из реки мертвых Стикс. Но, несмотря на все сложности, Психея все выполнила, а там и Амур вернулся в семью, и жили они долго и счастливо. А глупые завистливые сестры кинулись с утеса, тщетно надеясь, что и их спасет прекрасный Амур.
Отметим, что более близкая к современной истории версия была написана французской писательницей, сказочницей Габриэль-Сюзанн Барбот де Вильнев в 1740 г. Напечатана она была в La jeune américaine, et les contes marins. В ней все намного сложнее, чем описано сейчас. Там чудовище — несчастный сирота. Его отец погиб, а мать была вынуждена защищать свое королевство от врагов, поэтому воспитание сына доверила чужой тете. Та оказалась злой колдуньей, вдобавок хотела соблазнить мальчика, а получив отказ, превратила его в ужасного зверя.
[mydoubleline]У красавицы тоже в шкафу свои скелеты.[/mydoubleline]
Девушка на самом деле не родная, а приемная дочь купца. Ее настоящий отец — король, который когда-то согрешил с доброй феей и забыл про это. Поэтому девочку было решено отдать купцу, у которого как раз погибла младшая дочь. В этой семье и выросла красавица. А там уже случается все то, что нам известно из современной версии сказок и, в частности, диснеевских экранизаций.
«Рапунцель», «Русалочка», «Три поросенка», «Пиноккио», «Гадкий утенок»… все эти и многие другие версии сказок дошли до наших дней в обработанном добрыми сказочниками виде. Так как ни один родитель не осмелился бы прочитать своему ребенку историю об изнасилованной Спящей красавице или «милых» детишках — Гензель и Гретель, — которые заживо сжигают в печи ведьму и грабят ее дом.
[myexpertblock uphoto=»https://sciencepop.ru/wp-content/uploads/2017/05/photo_2017-05-16_15-41-04.jpg» uname=»Анастасия Андреевна Липинская» uabout=»кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка для геологических и географических специальностей СПбГУ»]
В этом случае мы имеем дело с жестокими вариантами сказок — архаичными, аутентичными, — которые уже в рамках бытования фольклорных текстов могли отпадать, примерно по той же схеме, по которой миф превращается в сказку, в текст чисто развлекательного характера. Смерть, увечья и пр. перестали восприниматься как необходимость (в т.ч. ритуальная) и далеко не всегда казались уместными, хотя и по сей день существует отдельный пласт фольклора, подразумевающий обилие жутких подробностей («страшилки»).
Братья Гримм, скорее, собиратели, они обрабатывали первоначальные версии хотя бы на уровне языка, стиля, благодаря чему те стали фактом не только науки, но и литературы, вошли в круг детского чтения, где уже тоже сильно мутировали (детская литература тогда была принципиально дидактична и “стерильна”). В наши дни процесс продолжается — до полного упрощения и ликвидации любых скользких моментов (зайчик и ежик спорят на золотую монетку, а бутылка водки из суммы заклада пропала).
Во времена, когда писал Шарль Перро, приходилось отстаивать саму правомерность использования сказочных сюжетов, ведь сказки не считались высокой словесностью. Хочу сказать, что Шарль Перро писал сказки по мотивам народных в порядке вызова и почти как манифест — в рамках “спора древних и новых”, доказывая, что можно писать вообще без оглядки на античность. Сказки сопровождались шутливой моралью в стихах, несколько фривольной, рассчитанной никак не на детей, а, к примеру, на светских девиц. Опять-таки в XIX в. эти тексты “почистили” — есть работы по переводам и обработкам, у нас об этом пишет, например, В.Д. Алташина.
Про финалы подозреваю, что они бывают плохими, если сказка еще не отделилась от мифа либо носит характер предостережения, плюс учитываются особенности отдельных национальных традиций (Япония). Отмечу, что детская литература и массовая культура доводят искоренение неблагополучных финалов до предела.
[/myexpertblock]
wpDiscuz