Мы начинаем наш цикл интервью с учеными, в которых показываем истории реальных людей и их отношение к славе, власти, дружбе, современному состоянию общества и проблемам науки. Наш первый герой — крайне интересный ученый, кандидат технических наук, очень активный и целеустремленный гражданин, патриот и просто очень приятный человек.
— Ярослав, добрый день! Наконец-то мы встретились. У вас очень много дел, постоянные исследования, гранты и другие дела науки.
Вы старший научный сотрудник лаборатории развития транспортных систем и технологий Института проблем транспорта им. Н.С. Соломенко РАН, сопредседатель Санкт-Петербургского союза ученых, заместитель председателя Совета молодых ученых и специалистов Санкт-Петербургского научного центра РАН.
Складывается впечатление, что вы успешный человек. Вы себя считаете таковым?
— Я делаю ту работу, которую знаю. С этой точки зрения, я состоявшийся и успешный человек.
Немножко расскажу о своей деятельности. После окончания Политехнического Университета и профессионального поиска во Всесоюзном научно-исследовательском институте транспорта и машиностроения я решил попробовать свои силы в Академическом институте транспорта (Института проблем транспорта им. Н.С. Соломенко РАН). Прошел конкурс и оказался в лаборатории проблем транспорта. Поначалу было крайне тяжело. Несмотря на профильное образование, пришлось овладеть новыми дисциплинами: управлением системами, теорией информации и дискретной математикой на более глубоком уровне, а также программированием. Когда сталкиваешься с практической деятельностью сразу понимаешь сколько пробелов нужно заполнить. Там же я успешно окончил аспирантуру.
Вообще с точки зрения научных достижений, успех должен поддерживаться постоянно. Все время нужно выдавать новые результаты. Таким образом, успех в научной деятельности – это постоянный процесс продвижения по этому пути.
— То есть успех для Вас – это движение?
— Это касается профессионального успеха. Если говорить об успехе, измеряющимся финансовыми факторами, то о российской науке в таком ключе говорить нельзя. Я конечно имею в виду рядовых ученых, которые изо дня в день приходят на работу, и по факту делают науку. Как рабочие стоят за станками, так же мы проводим время в лабораториях. Согласитесь, оклады кандидатов наук старших и научных сотрудников, не превышающие 20-25 тысяч рублей сложно назвать финансовым успехом. Поэтому с точки зрения финансового успеха, я таковым себя назвать не могу.
— Что должно произойти в науке, что бы изменить эту ситуацию?
— Во-первых, говоря о науке, мы не можем отделять её от человеческого фактора. Науку делает человек. От его внутренней мотивации, интересов и отсутствия внешних воздействий зависят все результаты. Наука – тяжелый труд. Ты должен отгородиться от всех внешних факторов и заниматься только конкретной проблемой. Недаром Фортов (Президент РАН) сказал, что наукой нужно заниматься 24 часа в сутки.
— Что должно произойти, чтобы наука стала финансово привлекательной?
— Ученые и наука в России должны стать востребованными со стороны государства и бизнеса и поддерживаться ими. Отмечу, что в 2010 году мы основали Совет молодых ученых и специалистов Санкт-Петербургского научного центра РАН с целю получения обратной связи государством и понимания на сколько эффективны и удовлетворяют потребностям деятелей науки меры, предпринимаемые «сверху». Я могу констатировать, что с того времени ситуация коренным образом не улучшилась. Не сдвигаемым камнем стоят вопросы жилья ученых.
— То есть научная инфраструктура страдает?
— Совершенно верно. Также есть сложности с реализацией майских указов Президента по зарплатам и «дорожных карт» ФАНО. Сейчас ученые поставлены в нечеловеческие условия. На одну зарплату в РАН жить невозможно. Когда человек начинает работать на 3-х, 4-х работах, неминуемо снижается эффективность.
И ты не понимаешь, то ли ты преподаватель, то ли ты ученый, то ли просто разнорабочий.
Я бы сказал открыто, что не хватает помощи государства. Не решен вопрос с оплатой работы ученых, наука испытывает нехватку кадров. Эта проблема малоизвестна «наверху», но научные лаборатории мелеют. Многие ученые уезжают на Запад или меняют сферу профессиональной деятельности.
— И получается замкнутый круг?
— Именно, не хватает людей что бы заработать, и не хватает зарплат, чтобы привлечь новых людей.
Сейчас все обсуждают, может ли российская наука создать инновационный продукт? Конечно, может! Причем качественный продукт, которого нет на Западе. Но для этого нужны научно-производственные объединения.
— Но ведь создаются же кластеры!
— Да, но они создаются отдельно от науки. Кластеры отдельно, лаборатории отдельно, университеты и институты – тоже. Отсутствует интеграция. А вопросы взаимодействия часто являются системообразующими. К примеру вопросы дизайна при создании конечного продукта могут играть более важную роль, чем содержание. К примеру создание транспорта – это работа огромного количества специалистов.
Отдельно хотелось бы сказать, что те люди, которые сейчас занимаются наукой, в том числе наша лаборатория, — это очень высокий уровень исследований. К примеру мы разработали теорию беспрерывного, бесконфликтного движения. Уже сейчас нам известно как организовать транспортные сети для городов с численностью более 50 млн. жителей. Эти проблемы уже решены на научном уровне, они не решены на прикладном.
— Вернемся к категории успеха. Что сейчас необходимо, чтобы его добиться? К примеру, любому нашему читателю, интеллектуалу, но при этом не ученому.
— Во-первых нужно быть высококлассным специалистом в своей области. Для этого нужно постоянно учиться и интересоваться. Сейчас появилось большое количество курсов и программ обучения. Следует понимать, что никто не научит тебя, пока ты сам этого не сделаешь. Все преподаватели – это проводники в мир знаний, а чтобы ими завладеть нужно победить в битве с собой. Необходима серьезная мотивация и вполне вероятно она должна формироваться еще со школьной скамьи.
— Тут мы очень гармонично подошли к следующему вопросу. Хотелось бы узнать что же Вас побудило стать ученым? Я предполагаю, что это было еще в детстве?
— Наверное, как любой парень я вырос на научной фантастике. В свое время на меня произвели впечатление такие советские фильмы как «Москва – Кассиопея», «Отроки во Вселенной». Тогда Советский Союз подошел к новому краю своей фантастики, технологий и видению будущего. В то время я учился в школе, я только пошел в первый класс.
В 1980-е годы, как сейчас говорят, был «cutting age», мы росли на грани науки и технологий. Внутри нас сидело рвение идти все время вперед. Сейчас не модно так говорить, но наука преследует цель всеобщего блага. И вот на благо всего общества нам и хотелось «двигать» мир. Когда сталкиваешься с неразрешимой проблемой зарождается идея исследований и покорения новых рубежей науки, изменения мира к лучшему. Романтика будущего, создание технологий, именно по-этому я решил стать ученым и выбрать техническую специальность.
— Это как раз роль популяризации в формировании положительного образа науки.
— Тогда советская популяризация, наука во взаимодействии с обществом выдвигалась на первый план. Сейчас российский кинематограф не уделяет внимания научной фантастики.
Хочу еще сделать маленькую ремарку – нельзя рассматривать кинематограф только как кино, это отражение общества. Надо понимать, что Голливуд очерчивает для корпораций путь развития технологий будущего, уже сейчас общество подготавливается к тем технологиям, которые стоят за крупными корпорациями США и Европы. Если мы говорим о чем-то похожем в России, то у нас нет крупных научно-производственных корпораций.
Все говорят о переходе на новый индустриальный цикл, так называемая «индустрия 4.0». Но в России очень мало компаний, которые работали бы в гражданском секторе рынка и которые выиграли бы технологическую гонку у Запада. Западные компании, инвесторы, ученые, конструкторы, дизайнеры и технологи это настолько сильно сплетенный и по одной программе действующий синдикат и они никогда не поделятся с Россией своими наработками.
— Это то что мы увидели с санкциями.
— Совершенно верно, и надо понимать, что сейчас санкции мало ощутимы, а поймем мы всю остроту проблем лет через пять, только если санкции не будут отменены.
— Ярослав, скажите, что нужно сейчас российскому обществу и Российской науке?
— Необходимо повышение статуса ученого. Когда мы живем в открытом обществе, каждый вправе для себя выбирать рынок труда. Надо понимать, что рынок труда для людей науки – это весь мир. Чтобы они работали в России им нужно создавать условия, которые не хуже, чем на Западе. Мало кому известно о состоянии лабораторий в институтах и университетах.
Да, сейчас стало больше программ поддержки науки, мы их всячески приветствуем, но все равно этого еще не достаточно. Те ученые, которые остаются – они истинные патриоты. Но надо понимать, что такое патриотизм. Патриотизм – это не альтруизм, патриотизм – это не жертвенность! Скажем, бежать и закрывать собой амбразуру – это жертвенность. А патриот должен работать во имя общества, нести благо.
— Давайте опять вернемся к Вам. У Вас очень интересная тема диссертации «Модели управления городскими транспортными потоками в условиях неопределенности внешней информационной среды». Расскажите буквально пару слов, о чем эта работа.
— Когда мы сейчас говорим об интеллектуальной системе управления транспортом, то зачастую это понятие неправильно понимают и рассматривают как управление адаптивными циклами светофорного регулирования. Но проблема гораздо шире. Нужно использовать те же требования, которые предъявляются к объектам управления – измерение, планирование и регулирование. При переходе к социальной системе -это принципы достоверной мобильности, когда каждый объект идентифицируется и распознаётся состояние транспортных средств. При этом процесс идентификации должен быть самоорганизован.
Что позволяет сделать это исследование? К примеру, изучить транспортные потоки более глубоко. Впервые была предложена система оперативной статистики. То есть мы можем классифицировать потоки по целям, даже более глубоко, чем это делают немецкие системы. У нас имеется возможность видеть продуктовые цепочки транспортной активности, цепочки по специальностям, к примеру, как перемещаются инженеры или преподаватели, и выбирать предпочтительные маршруты следования. Осуществляется управление не только светофорами, но и структурой транспортных потоков.
[mybigtext]
Мы позволяем городскому жителю самому управлять и максимизировать функцию транспортной полезности. Что это такое? Это критерии выбора, которыми вы хотите руководствоваться при выборе маршрута. Если для вас основной фактор – время, то вы выберете самый короткий и быстрый маршрут, если вы хотите перемещаться где перемещаются студенты, представьте, что вы молодой парень и хотите познакомиться с девушкой, то вы будете выбирать другие критерии. Основная идея – более рационально построить транспортную систему и дать возможность людям максимизировать эффективность своих маршрутов.[/mybigtext]
— Ярослав, и на последок, посоветуйте, пожалуйста, нашим читателям как использовать науку в повседневной жизни?
— Если человек хочет улучшить какую-то часть своей жизни, например, процесс питания, он должен читать научные и научно-популярные статьи о питании. Если хочет развиваться, то он должен быть готов читать журналы, которые доносят простым языком то, что делает наука. К примеру Ваш журнал SciencePop прекрасно подходит для этого и мне очень нравится.
