[mybigtext]Иногда в технологиях нам видится спасение от всех бед человечества. Но они могут их и усугубить.[/mybigtext]
Мы часто надеемся, что технологический прогресс решит все наши проблемы. Что роботы заменят нас на рабочих местах, и мы сможем заниматься только творчеством и развлечениями. Что генетически модифицированные растения и мясо из пробирок помогут нам победить голод. Что новые способы производства позволят производить достаточно ресурсов, чтобы хватало абсолютно всем и бедности не существовало.
Однако развитие технологий имеет и обратную сторону. За последние сто лет прогресс достиг небывалых скоростей. Но социальных противоречий это не сняло, а, наоборот, только углубило. Суммарное благосостояние по всему миру, особенно в развитых странах, возросло в разы. Однако бедные от этого не стали богаче. Напротив, согласно некоторым исследованиям, бедные стали даже немного беднее. Сверх того, бедных стало больше. Богатые же при этом в среднем становятся в десятки раз богаче.
Концентрация капитала
Неравенство приобретает всё более выраженное и всё более непроницаемое географическое разделение. И если раньше это разделение проходило между первым, вторым и третьим мирами, то теперь оно существует ещё и внутри стран, между городом и деревней. Капитал концентрируется в городе, так что из деревни, поскольку там живут в основном натуральным хозяйством, становится всё сложнее выбраться. Поэтому даже в рамках одного региона одной страны между жителями близко лежащих друг к другу населённых пунктов может лежать огромная культурная и экономическая пропасть.
[myline]Это особенно ярко проявилось на последних выборах в США, где за Дональда Трампа в первую очередь голосовали жители деревень и маленьких городков, а за Хиллари Клинтон — жители мегаполисов.[/myline]
Капитализм и демократия обещают людям возможность управления своей жизнью и изменения своего социального положения. Однако это обещание оказывается ложным. Согласно нашумевшему исследованию французского экономиста Тома Пикетти «Капитал в XXI веке», огромная часть мировых и национальных богатств сосредоточена не в руках новых талантливых предпринимателей, а передаётся по наследству. Причём при уменьшении скорости экономического роста, тенденция перехода к наследственному капитализму, по сути дела, представляющему собой олигархический строй, усиливается. Это приводит ко всё большей степени концентрации ресурсов в руках небольшого количества людей.
буйвол, подросток, ферма, азия
При этом британские политологи Ник Срничек и Алекс Уильямс обращают внимание на ограниченность рациональности капиталистического способа производства. Логика капитализма, по их мнению, замедляет скорость технологического и общественного развития, поскольку она отбрасывает большое количество технологических и производственных возможностей. Капиталистические предприятия, будучи сосредоточенными на краткосрочном извлечении прибыли, занимаются развитием только уже существующих технологий, причём развитие это также подчинено желанию скорейшего извлечения прибыли.
Поскольку многие варианты развития технологий являются слишком дорогостоящими, требуют долгосрочных вложений и не дают никакой гарантии финансовой отдачи, они игнорируются капиталистическими предприятиями. Развитием таких технологий чаще всего занимается государство. В связи с этим основные технологические прорывы последнего времени были сделаны при участии государственных инвестиций.
Лишние люди
Американский исследователь Джошуа Кловер отмечает, что повышение степени автоматизации производства приводит к возникновению того, что он, по аналогии с введенным Марксом понятием прибавочной стоимости, называет прибавочным населением. Наряду с Срничеком и Уильямсом, Кловер полагает, что полная занятость не необходима для экономического процветания и производства благ. Прибавочное население — это те люди, которые, в сущности, не нужны экономике для процветания.
Его продолжают использовать только на тех позициях, где дешевле за небольшую сумму нанять человека, чем использовать дорогую технику, например на кассах или при уборке. Цены на труд этих людей минимальны, поскольку иначе нанимать их невыгодно. Из-за нехватки рабочих мест очень многие готовы согласиться на тяжёлую, непрестижную и низкооплачиваемую работу, без всякой социальной защиты, попадая, по сути дела, в зависимость от работодателей, так что это можно назвать новой формой рабства. Причём количество таких людей в результате автоматизации увеличивается, и чем их больше, тем дешевле их труд.
Наличие большого количества прибавочного населения способствует прекаризации труда, то есть трансформации постоянных, защищённых социальными гарантиями и договорами трудовых отношений между работником и нанимателем в непостоянные, негарантированные и незащищённые. В рамках таких отношений работника нанимают на ограниченное время. Обычно это контракт на время исполнения проекта, однако такая форма отношений получает всё большее распространение, так что даже с постоянными работниками повсюду заключают теперь временные контракты. Это упрощает увольнение сотрудника, позволяет предприятиям платить меньше налогов и социальных выплат, избавляет от необходимости держать работников на постоянной зарплате и даёт возможность легко снижать зарплаты вне зависимости от установленной законом минимальной оплаты труда.
уборка, мыть, машина, тряпка, рука
[myline]Это позволило британскому экономисту Гаю Стэндингу прийти к выводу, что на смену пролетариату, как основному угнетаемому социальному классу, пришёл прекариат. Только вот в отличие от пролетариев прекарии не могут так просто объединяться в профсоюзы и устраивать забастовки, чтобы бороться за свои права, поскольку прекарии, собственно говоря, являются конкурентами друг друга.[/myline]
Технологическая гонка
Развитие технологий, моды, культуры и образования приводит в таких условиях к ещё одной форме неравенства. Как отмечает британская исследовательница Джудит Уильямсон, классовые различия подменяются различиями в потреблении товаров. Однако эти различия друг друга обуславливают. Невозможно потреблять высококлассные товары, не обладая средствами для этого и не принадлежа к классу потребителей этих товаров. В то же время нельзя пробиться в этот класс, не потребляя данные товары. В первую очередь это касается потребления технологий и образования, которые представляют собой основные средства социальной мобильности на данный момент.
Причём в будущем роль технологий, вероятно, будет всё больше расти. Так, например, люди, которые будут неспособны позволить себе технологические модификации своих тел, будут менее эффективными работниками, а потому не смогут занимать многие должности. И чем дальше пойдёт технологическое развитие и социальное расслоение, тем более дорогие статусные товары будут появляться, и тем больше они будут обуславливать это самое расслоение. При этом, поскольку автоматизация производства продолжится, всё больше людей попадет в категорию прибавочного населения, ненужного для обеспечения благосостояния общества. И единственным выходом для таких людей будет попадание в зависимость от обладателей ресурсов или же полное выпадение из общества, маргинализация и криминализация.
