Мастера дела реставрации

Вдали от глаз посетителей день и ночь трудятся работники Эрмитажа, чтобы памятники мирового искусства не старели с годами. Немалых усилий и умений стоит восстанавливать поврежденные экспонаты, поэтому особое место в работе музея занимает Отдел научной реставрации и консервации. Второго апреля редакции sciencepop.ru выдалась уникальная возможность — посмотреть на нелегкий труд реставраторов вблизи и узнать, как появились мастера этого дела в Эрмитаже, чем они занимаются и с какими трудностями сталкиваются. С удовольствием делимся впечатлениями.

Взгляд изнутри

Обывателю Эрмитаж представляется ровно тем, чем он является — бывшим дворцом. Роскошные комнаты, лепнина, убранство — все это напоминает о великолепии XVIII-XIX – го веков. Но та часть музея, где довелось побывать нам, кардинально отличается.

Изнутри путь к отделу Лаборатории научной реставрации восточной живописи напоминает режимный объект: все строго по пропускам, повсюду магнитные двери и проверка на входе. Предосторожность вполне объяснима — в недрах этого отдела кипит работа над бесценными памятниками мировой культуры.

На входе нас с главным редактором и фотографом встречает сопровождающая — без знающего человека в этих коридорах, спусках и подъемах можно запросто заблудиться. После пятиминутного похода вглубь Эрмитажного театра и поездки на лифте 5х5 метров мы оказываемся на месте — у дверей Лаборатории научной реставрации восточной живописи.

Изнутри лаборатория напоминает операционный зал, где вместо врачей-хирургов реставраторы, а на столах лежат «пациенты» разной степени тяжести — картины с восточной живописью. Непосвященному человеку масштаб и смысл происходящего решительно непонятны, поэтому на наши вопросы любезно ответили заместитель главы заведующей  Отделом научной реставрации и консервации Государственного Эрмитажа Наталья Юрьевна Полевая и заведующая лабораторией Елена Григорьевна Шишкова.

Откуда пошла реставрация

Наталья Юрьевна рассказала нам о началах реставрации в Эрмитаже, а также о том, какой путь проделывает экспонат, прежде чем оказаться на столе реставратора.

«Реставрация в Эрмитаже существует с тех пор, как появились первые коллекции в XVIII веке при императрице Екатерине II. Вместе с этими коллекциями появились мастера, которые должны были поддерживать экспонаты в надлежащем виде. У нас принято считать, что реставрационное дело существует столько же, сколько и Эрмитаж.

С тех пор прошло много времени, и на данный момент у нас один из крупнейших отделов музея, с 14 лабораториями. Деление по лабораториям зависит от характера экспонатов, которые там восстанавливают, а также от материалов и технологий. Например, лаборатория станковой живописи, которая существует с тех самых екатерининских времен.

Также к реставрации живописи относятся лаборатории темперной живописи, монументальной живописи и восточной живописи. Следом идет лаборатория реставрации прикладного искусства — самая большая в отделе, в ней трудятся над памятниками из металла, керамики, над витражами. Еще есть ряд отдельных лабораторий, которые занимаются предметами искусства из органических материалов, тканей, драгоценных металлов, а также самая молодая лаборатория — реставрация фотографий.

Что касается самой работы реставратора, у каждого она сугубо индивидуальна. Но в том, как памятники попадают на стол реставратора, в любой лаборатории есть общие моменты.

Все начинается с хранения, в котором находятся памятники. Когда хранитель решает, что конкретному произведению искусства нужна реставрация, он обращается к нам. Сообща специалисты наших лабораторий и хранители принимают решение о том, есть ли необходимость в реставрации и насколько срочно нужно приниматься за дело. После этого экспонат попадает в лабораторию по назначению, но прежде чем начнутся работы, специальная комиссия решает, как нужно реставрировать памятник. Этот консилиум составляет реставрационное задание, и только тогда работники лаборатории начинают проводить реставрационные мероприятия, тщательно документируя каждое свое движение. Уже после проведенных работ вновь собирается комиссия и решает, насколько точно выполнено реставрационное задание.

Возникает вопрос: как стать реставратором?

Чтобы освоить такую профессию, нужно соблюдать два главных принципа — учиться и работать. Мы сотрудничаем с профильными вузами: Академией художеств Институтом живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина, Художественно-промышленной академией прикладного искусства им Л.А. Штиглица, Санкт-Петербургским государственным институтом культуры, Санкт-Петербургским художественным училищем им. Н.К. Рериха, которые обучают реставраторов, но некоторым узконаправленным реставрационным специальностям не учат нигде. Таким специалистом становятся после десятилетий работы в Эрмитаже под руководством опытных реставраторов.

Не забываем мы и про международное сотрудничество: сейчас есть программа «Сохраним культурное наследие вместе», по ней эрмитажные реставраторы ездят за границу, там учатся и делятся знаниями с реставраторами в регионах.

В заключение хочется сказать, что для эрмитажного реставратора нет невозможного. У нас уникальный отдел с мастерами высокого класса, которые никогда не опускают руки. Вспомните трагедию с «Данаей» Рембрандта — картина была в тяжелейшем состоянии, но наши коллеги не отступили перед этой проблемой и восстановили уникальный памятник искусства».

Восточный колорит

Пока мы общались с Натальей Юрьевной, Елена Григорьевна Шишкова, заведующая Лабораторией научной реставрации восточной живописи, разложила на столах уникальные памятники из Китая и Японии. С ней мы поговорили о каждом произведении искусства.

«Наши памятники очень сложные, многоплановые. Вот ширма — мы видим её створки по отдельности, их разделили в Европе, и пока мы их воедино собирать не планируем. Ширма – очень сложная конструкция, она включает в себя раму кари-бари, до девяти слоев бумаги с каждой стороны, а сверху еще шелк или бумага с живописью, украшения лаком, металлом, керамикой и прочими материалами. Эти ширмы относятся к XVII веку, и они выполнены в сложной технике.

Сейчас мы находимся в секции, где занимаются реставрацией японской живописи. Вот стоят столы из монолитного бука с подстульями — все так, как это происходит традиционно в Японии. Это оборудование типично и проверено столетиями. В углу над мойкой можно увидеть специальные кисти, каждая из которых имеет свое предназначение в реставрации, рядом — шайка для взбивания и перемешивания клея и для последующих операций: подклейки, дублирования бумаги и шёлка, а также монтажа свитков. Поблизости несколько образцов, которые как раз у нас в работе — те самые створки ширмы.

Вы видите сектор Китая. Здесь уже совершенно другое оборудование — красные лаковые столы. Тут мы реставрируем китайские свитки, китайскую живопись, альбомы.

Это — храмовая живопись из Хара-Хото на цветном полосатом шелке. Уникальный по своему качеству объект. «Голубой Будда» очень  хорошего исполнения, его еще называют «Буддой врачевания».

Все болеют, буддисты тоже, и к кому им обращаться? К Будде Врачевателю. Этот экспонат требует очень серьезного отношения — идет многоступенчатая работа, часть которой уже проведена. Всякая работа, как уже говорила Наталья Юрьевна, начинается с оформления документации. Никакой самодеятельности. У нас все памятники неповторимы, но этот уникален, потому что он относится к XII-XIV векам. Его обнаружил при раскопках города Хара-Хото наш выдающийся востоковед и археолог Петр Кузьмич Козлов.

Памятники из Хара-Хото — сокровище не только Эрмитажа и России, но и всей мировой культуры. Нам досталось неразграбленное захоронение, в котором было много манускриптов, икон, скульптур, бытовых предметов в относительно хорошем состоянии. «Голубой Будда» — один из самых сложных артефактов в плане реставрации, но для его возраста и это хорошо. Поскольку это памятник не только художественного и религиозного назначения, но еще и археологический, к каждому решению по реставрации нужно подходить крайне обдуманно. Из такого полотна можно сделать что-то новое и блестящее, но, с точки зрения этики поновление такого рода памятников просто недопустимо.

Здесь вы видите хрупкие шелковые фрагменты из Дуньхуана с остатками живописи. Важна еще работа с хранителем — Марией Львовной Меньшиковой. Ей от предыдущего хранителя достались фрагменты росписи, и один из них, довольно большой, выставлялся на экспозиции долгое время. А сейчас получается так, что из фрагментов может сложиться общая картина, как из пазлов.

Здесь вы видите часть уникального китайского альбома XVIII века, который запечатлел путешествие императора Цянь Луня по югу Китая. Эта работа пока ещё в процессе. Альбом был закуплен эрмитажной «Закупочной комиссией», и такая работа тоже ведется — хранителей приглашают для экспертной оценки по вопросам покупки экспоната для коллекции Эрмитажа.