[mybigtext]Говорят, война никогда не меняется. Отчасти это, конечно же, правда. Война всегда несёт смерть, разрушения, взаимную ненависть, страдания. Однако на этом сходства войн из разных времён, пожалуй, заканчиваются.[/mybigtext]
Древние войны
В древности с войнами всё было довольно просто. Одно племя нападало на другое, забирало ценности, убивало тех, кто мог бы отомстить, кого-то уводило в рабство. Потом люди придумали налогообложение и решили, что проще не создавать ценности самим, а заниматься «крышеванием» тех, кто их создаёт, увеличивая количество «крышуемых» по мере надобности или желания.
Однако у войны есть одна важная особенность:для поддержания чувства враждебности, необходимого для того, чтобы чинить жестокую расправу над противником,нужно видеть в самом противнике источник зла, представлять, что твой враг — это не совсем человек.
Но что же делать, когда эллин воюет не с варваром — существом тёмным и предназначенным самими богами для рабства и подчинения — а с другим эллином — носителем разума и цивилизации? Или же когда христианин воюет не с безбожниками, а с другими христианами, которые вроде как тоже стремятся к исполнению воли Господа?
Возникновение церемониала войны
Для решения этой проблемы, а также для того, чтобы противники излишне не озлоблялись друг на друга и чтобы стороны не стремились к полному взаимоуничтожению, война обросла смыслами, правилами, традициями и церемониалом. Она стала лишь одним из способов решения конфликтов, в котором непосредственно Бог решает, кто прав.
рыцарь, солнце, война
[myline]Средневековая военная кампания могла быть целым соревнованием в благородстве. Существовали правила объявления войны, правила её ведения, традиции вызова на битвы и уклонения от них. Стороны могли находиться в состоянии войны, но при этом вместе участвовать в рыцарских турнирах и слать друг другу подарки. Но главное, после войны они могли сохранять хорошие отношения друг с другом, продолжать жить рядом и поддерживать добрососедские отношения как ни в чём не бывало.[/myline]
Со временем войны становились всё масштабнее за счёт увеличения популяции и втягивания в них большего количества населения. Из личных «разборок» аристократии и дележа территорий королевскими домами они стали превращаться в противостояние наций, борьбу за жизненное пространство и ресурсы. Кроме того, они стали войнами за национальное самоопределение, за выбор пути развития, за то, кто правильнее живёт, а следовательно — за идеологию.
Чем сильнее укреплялось национальное государство, тем более ожесточёнными становились войны, ведь врагом вновь становился кто-то, кто посягал на жизнь и собственность теперь уже народа. В ХХ веке флёр аристократического благородства и игровой церемониальности окончательно спал с войны. Дело уже было не в том, кто кому платит дань, но в том, кто выживет и будет доминировать, а кто будет раздавлен колесом истории. Вторая мировая война стала квинтэссенцией такого чистого противостояния. Именно поэтому она была так жестока.
Новые войны
Ошибкой было бы полагать, что жестокость Второй мировой или хотя бы распад Советского Союза положили конец истории войн. Конечно, с тех пор практически не случалось крупномасштабных военных конфликтов, сопоставимых с конфликтами XVIII-XX веков. Однако войн при этом не стало меньше. Более того, с 80-х годов наблюдается возникновение и резкий рост числа конфликтов, которые британская исследовательница Мэри Калдор окрестила новыми войнами или гибридными войнами.
Чаще всего такие войны случаются в так называемых failed states — несостоявшихся или провалившихся государствах, то есть странах, в которых центральное правительство неспособно удерживать контроль и навести порядок в стране. Обычно это страны, возникшие после распада колониальных империй, вроде Британской, Французской, Русской или Австрийской. В них до конца не сформировалась единая национальная идентичность и не возникла сильная центральная власть, а потому их разрывают внутренние конфликты: борьба элит, местных национальностей, влиятельных семей, конфессий.
Эти войны отличаются, прежде всего, тем, что основными сторонами конфликта в них являются не государства. Строго говоря, в том, что касается таких войн, вообще сложно сказать, является ли конфликт межгосударственным или внутригосударственным, сколько вообще в нём участвует сторон, кто является комбатантом, а кто нонкомбатантом, какая часть учиняемого насилия соответствует правовым нормам того или иного государства и нормам международного права, а какая нет.
солдат, армия, оружие
[myline]Новые войны похожи на войну всех против всех. Они хаотичны, в них нет правил, нет чётко определённых сторон и границ, иногда даже нет целей и требований. Специфическая экономика новых войн также, как и в глубокой древности, опирается на грабёж. Отряды же сражающихся не подчиняются никакой центральной силе и могут менять стороны по нескольку раз в ходе конфликта. А пополняются они за счёт рекрутов из захваченного населения или просто искателей приключений со всего мира. Такая война может продолжаться ради самой войны, потому что она сама подпитывает своё пламя.[/myline]
Калдор отмечает несостоятельность государственных и международных сил в борьбе с такими конфликтами, связанную с тем, что логика их развития значительно отличается от логики привычных войн между государствами. В них недостаточно победить в битве, недостаточно занять какую-то территорию и крайне сложно оборонять мирное население. Сражающиеся, по сути дела, ведут нескончаемую партизанскую войну, направленную на извлечение ресурсов для продолжения этой самой войны. Единственным же способом остановить такие войны является решение внутренних проблем и противоречий, порождающих их, и установление нового консенсуса, объединяющего жителей разрозненной страны.
