Филипп Олейник — спикер локации «Космос»

Мы поговорили с Филиппом Олейником, научным сотрудником ФТИ им. А.Ф. Иоффе, о состоянии космической отрасли в России и о том, как он пришел к неё.

— Здравствуйте, Филипп! Расскажите, чем вы занимаетесь и что будете рассказывать на Pop Up Science?

— Я работаю в Физико-техническом институте им. Иоффе, занимаюсь экспериментальной астрофизикой. Мы наблюдаем космические гамма-всплески и другие транзиентные явления в гамма-диапазоне, делаем приборы для наблюдения гамма-всплесков и обрабатываем данные. Я буду рассказывать про 60 лет деятельности автоматов в космосе. Меня заинтересовала эта тема, потому что у многих людей есть такая мисконцепция, что основное достижение космической отрасли — это пилотируемая космонавтика. Это «МИР», МКС, высадка американцев на Луну. На самом деле, это наиболее впечатляет, потому что каждый представляет себя в роли космонавта, первооткрывателя далеких галактик, и этому способствует литература и фильмы.

— Вам уже приходилась выступать так, перед не ученой публикой?

— А так получается довольно часто: я рассказываю какие-то вещи, которые оказываются очень новыми и совершенно неожиданными для молодых людей. Дело в том, что мое поколение совсем иначе воспринимало технический прогресс. Нынешнее поколение слишком абстрагировано от деталей работы технических устройств. Они, скорее, воспринимают все через призму интерфейса, рабочего стола с иконками, но не через внутреннюю работу и какие-то структурные вещи, с которых обычно начинается изучение чего-либо.

— Получается, что ваша цель на Pop Up Science — устранить это незнание?

— Не то чтобы устранить, за полчаса я ничего не устраню. Я хочу, чтобы люди поняли, что такие достижения есть. Я хотел бы донести до людей, что, помимо пилотируемой космонавтики, есть еще много другого, что у космической техники есть особенности, и они бывают разные, так как в космосе особые условия. Об этом люди часто не думают.

— А много молодежи сейчас в отрасли?

— У нас в лаборатории молодых половина. У нас с этим все хорошо. Есть проблема, что именно в конкретный момент к нам молодые кадры не идут, по вполне естественной причине: нет денег. Те программы, которые были, либо свернуты, либо заморожены, и совершенно понятно, что, когда мы предлагаем молодому специалисту зарплату в 14 тысяч рублей, он не соглашается.

— И куда они потом обычно идут?

— В высокотехнологичную промышленность или прикладные исследования.

— Возвращаясь к пониманию людьми космической отрасли: с Россией понятно, а как к этой сфере относятся на Западе?

— Я думаю, что все на том же самом уровне. Люди везде одинаковые. И совершенно естественно, что любого ребенка больше восхищает полет в космос к звездам, чем годами сидеть и делать прибор, который к тому же постоянно ломается, а потом запустить его на орбиту.

— Вопрос лично к вам: в какой момент вы осознали, что это дело — ваше?

— Довольно сложно сказать, наверное, в университете.

— То есть не было любви с детства, как многие рассказывают?

— Нет, я не могу сказать, что я решил в шесть лет стать астрофизиком. Было интересно читать про астрономию, про звезды, галактики. Мне кажется, это интересно любому, кто интересуется точными науками.

— Когда люди узнают, что вы астрофизик, какие самые распространенные мифы и вопросы они начинают воспроизводить?

— Если честно, чаще всего спрашивают, какое астрология имеет отношение к астрофизике и занимаюсь ли я ею. Когда-то меня это бесило, а теперь я спокойно к этому отношусь, что поделать с людьми. Еще один миф — это то, что астрофизик постоянно смотрит в телескоп. Я уже и не помню, как давно я последний раз смотрел в телескоп. Это было на одной из астрошкол, и нам устроили вечер наблюдательной астрономии. Гамма-астрономия делается без телескопов, там очень редко бывает, чтобы прибор вообще строил изображения, скорее, там идет речь о профиле яркости и спектральных параметрах.

ПОХОЖИЕ СТАТЬИ

Новые статьи